Мелман тебя всегда тошнит

Пингвины

— Ковальски, доложить ситуацию!
— До коллектора осталось 500 футов.
— Минусы?
— Сломалась последняя лопата.

— А я, шкипер?
— А ты будь белым и пушистым, прапор, сегодня мы свалим с этой помойки.

— Эй, копытное, шпрехен зи инглиш?
— Ну… шпрехен…?
— Что это за континент?
— Манхэттен…?
— Фугас мне в глаз, мы всё ещё в Нью-Йорке!

— Ты тайны хранить умеешь, мой монохромный друг?

Мы белые и пушистые. Совсем пушистые!

— Шкипер, может, сказать им, что горючего у нас не осталось?
— Нет, улыбаемся и машем, парни… Улыбаемся и машем!

— Вы? Я не понимаю.. А куда делись люди??
— Мы их грохнули, съели потроха!

– Шасси.
– Есть!
– Закрылки.
– Есть!
– Двигатель.
– Есть!
– Кофеварка.
– Есть!

– Шкипер, смотрите!
– Выводы?
– Похоже, это сигнал тревоги, лампа накаливания указывает на сбой в работе.
– А выглыдит красиво, и даже завораживает.
– Тоже верно.
– Так, Рикко, инструкцию. Угу. (удар по лампе). Проблема финито.

– Улыбаемся и машем!

Марти

— Щас будет свежак! Свежачок! С грядки прямиком! Свежатина… из холодиль-ни-ка!

— Эй ты, во фраке. Вы что тут делаете?
— Копаем ход в Антарктику.
— Ан… чевотику??

Я здесь всю неделю, а точнее я буду здесь всю свою жизнь, все 365 дней в году, включая Рождество, Ханнуку, Хеллоуин и Первомай.

Марти — Алексу: А ты не думал, что на свете есть что-то важнее, чем шницель?
Алекс — шницелю: — Он не хотел тебя обидеть, маленький мой!

Не надо кастрировать ваших домашних животных! Дайте таксисту на чай — ему семью кормить…

– Большой Центральный вокзал! Такой большой и такой центральный!

— Марти-и!
— Але-екс!
— Марти-и!
— Ал!
— Марти!!!
— Алекс?!
— Марти-и-и-и!!!!
— Ух ты Ё-к-л-м-н!

Козырно!

— Ух ты, нужник! Молодец, Мелман, сортир нам нужен!
— Это не сортир. Это могила! Ты Мелмана в могилу вогнал!
— Да бросьте вы! Это же не конец, а, наоборот — начало новой жизни!

Кайфовая половина острова!

Мелман

Отдал самое дорогое. Это был мой первый ректальный термометр…

— Глория!!! Там Глория!!! … Однако, и правда она.

— Мы все здесь!
— Да, мы здесь. Вот осталось только понять: здесь — это… где?

— Сан-Диего!
— В Сан-Диего?!
— Да, в Сан-Диего. Белые песчаные пляжи, искусная имитация девственной природы, искусственные камни… о, совсем как настоящие!

— …Я, Мелман Манкевич, будучи в здравом уме и не совсем здравом теле, завещаю всё принадлежащее мне имущество… Извини, Алекс, тебя смыло.

Мое лечение не по карману другим зоопаркам, а на бесплатное согласие я не дам!

— Мелман! И ты здесь?!
— Да, мне не впервой в барокамере дремать!
— Ты не в барокамере!
— На томографии?
— Нет, не на томографии! Нас переводят!

Алекс: — Ну что можно найти на Брайтон-Бич?
Мелман: — Геморрой.

— “Глория:“-Ребят, никого не тошнит?
— “Мелман:“ – Меня тошнит…
— “Глория:“ – Мелман заткнись, тебя всегда тошнит!
Алекс?! Чё эт’ ты удумал?!

Алекс

Здесь — дурная половина, где ты можешь скакать и брыкаться, как Сивка-Бурка и целыми днями вытворять всё, что тебе хочется, а это — хорошая половина, для тех, кто любит Нью-Йорк и хочет домой!

Пингвины… они же психи!

— Не кусай лапу с едой!

— Это какие-то трущобы! Им следовало назвать зоопарк — Санди-Трущобы! Сначала они говорят: у нас просторные загоны, чтобы животным, видите ли, легко дышалось, а потом оказывается, что здесь у них музыка, хиппи и сплошная свободная любовь!

Белка! Да, белка! Белка.

— …Предел совершенства…
— Эээ, не предел.
…
— Ух ты! Вот это да! Как сотни тысяч вертолётов!

— Она сказала Большой Центральный Вокзал или больной сильно вонял?!

Алекс кушать! Алекс ням-ням!

Не шути так, а то я нервничаю.

27,28,29,30… Хмм… 30 чёрных и 29 белых, похоже ты всё – таки чёрный в белую полосочку!.

Глория

Алекс, прыгай! Не бойся, кошки всегда приземляются на… морду. Горе луковое, а не кот!

Глория: — Мы нью-йоркцы, так?! Стойкие! Живучие! Нам всё по плечу! И мы не станем распускать нюни, как какие-то там Мелманы!
Мелман: — Да, это уж точно!

Лемуры

— Это пришельцы. Дикие. Варвары! Из дикого будущего!
— Они убьют нас. Заберут наших женщин и драгоценные металлы.

— Ноги! Я же… Я ведь… Я велел ему не лапать! Я велел или не велел?!

— Привет вам, гигантские морды! Можете купаться в лучах моего величия!

— Просто попытаемся узнать у этих даунов, где здесь люди.
— Люди у нас, даунов, конечно, есть.
— О, у даунов есть люди…
— О, это хорошо. Блеск! И-ух!
— Вон они! Ну что, нравится? Только они неразговорчивые.
— А… Э… Да уж… Ну а живых здесь не водится?
— Э-э… Нет! Мёртвые только!
— Ну, было бы тут много живых людей, эти места не назывались бы тогда дикими!
— Ох-хо… Ну-ка, притормози, мохнатый, э-э… пенёк! В смысле — «дикие», это значит — в лачуге живи, листком… подтирайся?!
— А зачем подтираться?!
— Ой вэй…
— Ой вэй, ну-ка , дружно: ой вэй!
— ОЙ ВЭЙ!

Его Величество бесподобный… и т.д., и т.п. — сами знаете. Ура, вперёд.

— Морис, постыдись! Я же тебя морально уничтожу! Ну ты дибил!

У меня пупырышные мурашки по телу от этого типчика!

Видишь, Морис, он выискивал у своего друга блох. Он явно ласковый и нежный… зверь.
Как это у тебя могли быть от него пупырышные мурашки?

Просыпайтесь, мистер Алекс!… Проснитесь, мистер Алекс!… Проснись и пой!… Пора встаньки-встаньки, мистер Алекс!…

Так, всё, подъём!!!
…
Сосёшь палец?

— Милости просим на Мадагаскар!
— Мада-чего?!
— На что?!
— Не «Мада-чего», а «…гаскар»!

— Ну, подумаешь — куснул по-дружески за попу! На, укуси меня!

— Мы все для них… мясо!!!
— Я — мясо! Я, я, я, я, я, я, я, я, я!

Эй, Морис, я устал, помаши за меня! Ты что, заснул? Поактивнее!

А кому печеньица?

Джулиан: — Ай да я! Хвалите меня! План удался, план удался — какой я умный! Я лучше всех, точно! А ну, пляска робота: Я – очень – умный – король. Я – супергений! Я – король-робот – этих – обезьяньих! Вычисляю. Вычисляю.

Надписи

Wild, sweet wild.

надпись HELP (помогите) превратившаяся в HELL (ад)

Вам понравилась статья? Просто перейди по рекламе после статьи. Там ты найдешь то, что ты искал, а нам бонус…

Почитать ещё:

Пингвины
— Ковальски, доложить ситуацию!
— До коллектора осталось 500 футов.
— Минусы?
— Сломалась последняя лопата.

— А я, шкипер?
— А ты будь белым и пушистым, прапор, сегодня мы свалим с этой помойки.

— Эй, копытное, шпрехен зи инглиш?
— Ну… шпрехен…?
— Что это за континент?
— Манхэттен…?
— Фугас мне в глаз, мы всё ещё в Нью-Йорке!

— Ты тайны хранить умеешь, мой монохромный друг?

Мы белые и пушистые. Совсем пушистые!

— Шкипер, может, сказать им, что горючего у нас не осталось?
— Нет, улыбаемся и машем, парни… Улыбаемся и машем!

— Вы? Я не понимаю.. А куда делись люди??
— Мы их грохнули, съели потроха!

– Шасси.
– Есть!
– Закрылки.
– Есть!
– Двигатель.
– Есть!
– Кофеварка.
– Есть!

– Шкипер, смотрите!
– Выводы?
– Похоже, это сигнал тревоги, лампа накаливания указывает на сбой в работе.
– А выглыдит красиво, и даже завораживает.
– Тоже верно.
– Так, Рикко, инструкцию. Угу. (удар по лампе). Проблема финито.

– Улыбаемся и машем!

Марти

— Щас будет свежак! Свежачок! С грядки прямиком! Свежатина… из холодиль-ни-ка!

— Эй ты, во фраке. Вы что тут делаете?
— Копаем ход в Антарктику.
— Ан… чевотику??

Я здесь всю неделю, а точнее я буду здесь всю свою жизнь, все 365 дней в году, включая Рождество, Ханнуку, Хеллоуин и Первомай.

Марти — Алексу: А ты не думал, что на свете есть что-то важнее, чем шницель?
Алекс — шницелю: — Он не хотел тебя обидеть, маленький мой!

Не надо кастрировать ваших домашних животных! Дайте таксисту на чай — ему семью кормить…

– Большой Центральный вокзал! Такой большой и такой центральный!

— Марти-и!
— Але-екс!
— Марти-и!
— Ал!
— Марти!!!
— Алекс?!
— Марти-и-и-и!!!!
— Ух ты Ё-к-л-м-н!

Козырно!

— Ух ты, нужник! Молодец, Мелман, сортир нам нужен!
— Это не сортир. Это могила! Ты Мелмана в могилу вогнал!
— Да бросьте вы! Это же не конец, а, наоборот — начало новой жизни!

Кайфовая половина острова!

Мелман
Отдал самое дорогое. Это был мой первый ректальный термометр…

— Глория!!! Там Глория!!! … Однако, и правда она.

— Мы все здесь!
— Да, мы здесь. Вот осталось только понять: здесь — это… где?

— Сан-Диего!
— В Сан-Диего?!
— Да, в Сан-Диего. Белые песчаные пляжи, искусная имитация девственной природы, искусственные камни… о, совсем как настоящие!

— …Я, Мелман Манкевич, будучи в здравом уме и не совсем здравом теле, завещаю всё принадлежащее мне имущество… Извини, Алекс, тебя смыло.

Мое лечение не по карману другим зоопаркам, а на бесплатное согласие я не дам!

— Мелман! И ты здесь?!
— Да, мне не впервой в барокамере дремать!
— Ты не в барокамере!
— На томографии?
— Нет, не на томографии! Нас переводят!

Алекс: — Ну что можно найти на Брайтон-Бич?
Мелман: — Геморрой.

— “Глория:“-Ребят, никого не тошнит?
— “Мелман:“ – Меня тошнит…
— “Глория:“ – Мелман заткнись, тебя всегда тошнит!
Алекс?! Чё эт’ ты удумал?!

Алекс

Здесь — дурная половина, где ты можешь скакать и брыкаться, как Сивка-Бурка и целыми днями вытворять всё, что тебе хочется, а это — хорошая половина, для тех, кто любит Нью-Йорк и хочет домой!

Пингвины… они же психи!

— Не кусай лапу с едой!

— Это какие-то трущобы! Им следовало назвать зоопарк — Санди-Трущобы! Сначала они говорят: у нас просторные загоны, чтобы животным, видите ли, легко дышалось, а потом оказывается, что здесь у них музыка, хиппи и сплошная свободная любовь!

Белка! Да, белка! Белка.

— …Предел совершенства…
— Эээ, не предел.
…
— Ух ты! Вот это да! Как сотни тысяч вертолётов!

— Она сказала Большой Центральный Вокзал или больной сильно вонял?!

Алекс кушать! Алекс ням-ням!

Не шути так, а то я нервничаю.

27,28,29,30… Хмм… 30 чёрных и 29 белых, похоже ты всё – таки чёрный в белую полосочку!.

Глория

Алекс, прыгай! Не бойся, кошки всегда приземляются на… морду. Горе луковое, а не кот!

Глория: — Мы нью-йоркцы, так?! Стойкие! Живучие! Нам всё по плечу! И мы не станем распускать нюни, как какие-то там Мелманы!
Мелман: — Да, это уж точно!

Лемуры

— Это пришельцы. Дикие. Варвары! Из дикого будущего!
— Они убьют нас. Заберут наших женщин и драгоценные металлы.

— Ноги! Я же… Я ведь… Я велел ему не лапать! Я велел или не велел?!

— Привет вам, гигантские морды! Можете купаться в лучах моего величия!

— Просто попытаемся узнать у этих даунов, где здесь люди.
— Люди у нас, даунов, конечно, есть.
— О, у даунов есть люди…
— О, это хорошо. Блеск! И-ух!
— Вон они! Ну что, нравится? Только они неразговорчивые.
— А… Э… Да уж… Ну а живых здесь не водится?
— Э-э… Нет! Мёртвые только!
— Ну, было бы тут много живых людей, эти места не назывались бы тогда дикими!
— Ох-хо… Ну-ка, притормози, мохнатый, э-э… пенёк! В смысле — «дикие», это значит — в лачуге живи, листком… подтирайся?!
— А зачем подтираться?!
— Ой вэй…
— Ой вэй, ну-ка , дружно: ой вэй!
— ОЙ ВЭЙ!

Его Величество бесподобный… и т.д., и т.п. — сами знаете. Ура, вперёд.

— Морис, постыдись! Я же тебя морально уничтожу! Ну ты дибил!

У меня пупырышные мурашки по телу от этого типчика!

Видишь, Морис, он выискивал у своего друга блох. Он явно ласковый и нежный… зверь.
Как это у тебя могли быть от него пупырышные мурашки?

Просыпайтесь, мистер Алекс!… Проснитесь, мистер Алекс!… Проснись и пой!… Пора встаньки-встаньки, мистер Алекс!…

Так, всё, подъём!!!
…
Сосёшь палец?

— Милости просим на Мадагаскар!
— Мада-чего?!
— На что?!
— Не «Мада-чего», а «…гаскар»!

— Ну, подумаешь — куснул по-дружески за попу! На, укуси меня!

— Мы все для них… мясо!!!
— Я — мясо! Я, я, я, я, я, я, я, я, я!

Эй, Морис, я устал, помаши за меня! Ты что, заснул? Поактивнее!

А кому печеньица?

Джулиан: — Ай да я! Хвалите меня! План удался, план удался — какой я умный! Я лучше всех, точно! А ну, пляска робота: Я – очень – умный – король. Я – супергений! Я – король-робот – этих – обезьяньих! Вычисляю. Вычисляю.