На десерт рвота с хайнекен

Год назад я сидел на скамейке в общественном парке,
на углу Бектон и Баркин.
Думал, как из Англии выйти пешкою в дамки,
к верху иерархии:
я себе всё это накаркал.

Теперь меня слушают хипстеры, арт-богема:
«Ведь он из Лондона, где выставки, Портобелло».
Не понимая, что внутри строки наболело,
не понимая, что внутри смолит Карфагеном.

Жополизы, недруги, журналисты,
первые компромиссы, лэйблы-монополисты:
я лишний, будто новички на вакханалии.
У всех, кто повыше, воротнички накрахмалены.

Был самодел, самопал,
кто-то не захотел – сам отпал,
мы – в отель, вам – подвал,
но тут – чертополох,
тут если не успел, то подох,
там, где ты видишь успех,
я – подвох.

Ощущаю себя стариком,
хоть просыпаюсь со стояком.
Не спасет благодать ста икон
от сознания.
Комплексы съедают изнутри –
я зову это «комплексное питание».

От бетона из Лондона – на кавер «Билбордов»,
в клубе на Малой Бронной блюю под Ивана Дорна,
зависаю с бомондом,
засыпаю в уборных
под хлорофиллом, но чаще под хлороформом.

На десерт рвота с Хайнекен.
Боже, как же я себя люблю –
Отто Вейнингер.
Моя жизнь – это приключенья Незнайки:
наизнанку, будто шлюха в American Psycho.

Эстеты напридумывали терминов,
не зная, что выгуливали Цербера.
«Наконец-то русский рэп признали!» –
мне не похуй ли!?
Субкультура разрастается –
опухоль.

Подземка не принимает, и бог с ней,
эстрада напоминает клубок змей.
Я, как итог, злей,
все играют роли косплей:
моя трасса уже не слалом, а бобслей.

Перебираю тщетно аллегории,
меж тем, моя любовь ебётся с кем-то в Черногории.
Мне нужен врач, лучше на дом, и немедленно –
Хаус,
Дрэ,
Живаго,
Менгеле.

Я подарю свою шкуру кому по-нраву.
Цели, до которых дошел, не дают отраду.
С Е16, где на углу продают отраву,
Говорун – на левом плече,
Гамаюн – на правом.

Уже зовут большие дяди на пикник Афиши,
после меня там читает Влади – мы фит запишем.
И всё вокруг замечательно, но
убей меня, пока я не скурвился окончательно!

Я всегда начинаю самоуверенно,
но забиваю хуй и тону у самого берега.
Они жаждут подгона,
я всё решаю, кто я:
андеграунд или продажный гондон.

Дева не давала в жопу, говорила, принцип,
но это во мне убило принца, как Гаврило Принцип.
Мироздание дремлет,
но, кажется, дождь собирается,
очень приятно, гремлин.

A year ago, I was sitting on a bench in a public park,
at the corner of Becton and Barkin.
I thought of how to get out of England into pawn ladies,
to the top of the hierarchy:
I got all this to myself.

Now they listen to me hipsters, art bohemians:
“After all, he is from London, where are the exhibitions, Portobello.”
Not understanding what’s inside the line is painful,
not realizing that he is smoldering inside Carthage.

Licking, foes, journalists,
first compromises, monopoly labels:
I’m superfluous, like newcomers to the orgy.
At all higher, collars are starched.

It was homemade, homemade,
someone didn’t want to – he fell away,
we are at the hotel, you are at the basement,
but here is the thistle
then if I didn’t, I’m dead,
where you see success
I am a catch.

Feeling like an old man
at least wake up with a boner.
The grace of a hundred icons will not save
from consciousness.
Complexes eat inside –
I call this “integrated nutrition.”

From concrete from London to a cover of Billboards
in the club on Malaya Bronnaya blyu under Ivan Dorn,
hanging out with a beau monde
fall asleep in the restrooms
under chlorophyll, but more often under chloroform.

For dessert, vomit with Heineken.
God, how I love myself –
Otto Weininger.
My life is the adventures of Dunno:
inside out, like a whore in American Psycho.

Aesthetes coined terms
not knowing that Cerberus was walking.
“Finally, they recognized Russian rap!” –
don’t you give a fuck !?
Subculture is growing –
tumor.

The subway doesn’t accept, and God bless her,
the platform resembles a ball of snakes.
As a result, I am angry
all play the role of cosplay:
my track is no longer slalom, but bobsled.

Going through vain allegories,
meanwhile, my love is fucking with someone in Montenegro.
I need a doctor, better at home, and immediately –
House
Dre
Zhivago
Mengele.

I will give my skin to someone I like.
The goals that I have reached do not give joy.
With E16, where poison is being sold at the corner,
Talker on the left shoulder
Gamayun – on the right.

Big uncles are already calling for the Afisha picnic,
Vladi reads after me there – we’ll write a fit.
And everything is wonderful, but
kill me before I completely worm my hair!

I always start confidently
but I hammer a dick and drown near the shore.
They crave a fit
I decide who I am:
underground or venal gondon.

Virgo did not give in the ass, said the principle,
but in me it killed the prince, like Gavrilo Principle.
The universe is napping,
but it seems like it’s going to rain,
very nice gremlin.