Сколько калорий остается после рвоты

В 2013 году я переехала от родителей из Минска в Витебск, потому что здесь самая сильная школа по прыжкам на батуте. Мне было четырнадцать лет, я была обычным подростком. Тогда я не задумывалась о похудении, даже не знала, сколько килограммов вешу. Меня это просто не волновало. Все изменилось через полгода — я поехала на первенство Европы. С этого момента и начался сложный этап РПП (расстройство пищевого поведения), о котором я хочу рассказать.

На соревнованиях я заняла девятое место — хороший результат для первого старта. Однако родители заметили, что девочка на восьмом месте худее меня, наверное, поэтому ее результат лучше. Вдобавок, тренер стал ругать меня за вес и советовать подсушиться. Хореограф намекала, что я симпатичная, а на красивую не тяну из-за веса. Девочка по команде всегда весила где-то 54 кг, но называла меня толстой. Я весила тогда около 46−47 кг при росте 155 см. Выслушав все это, решилась худеть.

Пошла тривиальным путем — подписалась на «ТА», «Худоба», «Кости» и другие группы во «ВКонтакте», посвященные похудению. Сначала перестала ужинать. Вообще не пила воду и похудела до 43 кг, но изменений никто не заметил. Дальше было так: я бегала с товарищем по команде и проговорилась про отказ от ужина. Парень не поверил и посмеялся, сказав, что я полная и раньше была худее. Это задело — я убрала из меню завтрак. Так скинула за пару недель еще 2 килограмма. Тренер же хвалил и говорил, что у меня хорошая сила воли. Разумеется, люди вокруг не знали про отказ от еды.

Летом я поехала на пару недель к родителям в Минск, там начался жесткий период. Бегала по 40 минут утром и по часу вечером, надевая на себя пару болоньевых спортивных костюмов. Ела раз в день овсянку. Если очень хотелось перекусить, то брала яблоко, жевала и выплевывала. Потом играла в индийского йога: они могут не есть днями. А я чем хуже? Взвешивалась каждые полчаса в надежде увидеть заветную цифру — 39. Получилось. Целью стали 37 кг.

Родители нейтрально относились к похудению: мама догадывалась, что я выбрасываю еду, но вдолбить что-то девочке-подростку было нереально. А папа старался делать вид, что ничего не происходит. Каникулы закончились — в августе я вернулась в Витебск. Зашла в спортивный зал — и повалили комплименты, мол, ты очень похудела и похорошела. Многие спрашивали, как сбросила вес, но я уклонялась от ответа. Тогда я поняла: никто не полюбит меня такой, какая я есть — любовь нужно заслужить.

Я стала осуждать полных: они не худеют, едят вкусности и счастливы! Ненавидела стройных и худых, потому что они ели нормально и не набирали «лишних килограммов». Себя же терпеть не могла и наказывала за каждый съеденный кусочек.

Позднее тренер сказал, что я выгляжу больной и мне пора бы поправиться. Ну как так?! Худела, так старалась, чтобы снова растолстеть? Я уже ничего не понимала.

Одним утром я взвесилась — 37,8 кг. Мечта сбылась! Но на тренировку нельзя идти голодной, поэтому позавтракала — и стала весить 38,1 кг. Я плакала, ненавидела себя и так жалела, что в своем «весе мечты» побыла лишь пару минут.

Тренер стал заставлять есть, набираться сил и поправляться. А я начала вызывать рвоту и пить слабительные. Еще при похудении пила таблетки, которые раздувают еду в желудке. Верила, что так могу пару дней не есть.

Рвота и слабительные заполнили мои будни. Я поправлялась — вес колебался от 40 до 45 кг. Причем настолько быстро, что не успевала пить таблетки. В декабре 2014 года суточная норма — 10 таблеток в день, в марте 2015-го — 15 таблеток, в июне — 30, в сентябре — 40, в марте 2016 года иногда доходило до 120 пилюль: по половине утром и вечером. А еще я добавила мочегонные.

Начала развиваться булимия. Я могла съедать тонны еды за раз, а после вызывать рвоту, пить слабительные, а затем впадать в депрессию. Организм слабел: крошились зубы, выпадали волосы, ломались кости на тренировках. Душевное состояние было не лучше. Отношения с близкими испортились. У меня была одна мысль: где бы поесть и вызвать рвоту, чтобы не поправиться до тренировки. Приходилось каждый день обходить по 4 аптеки: аптекари меня запоминали и часто не хотели продавать таблетки.

К марту 2016 года я напоминала зомби из сериала «Ходячие мертвецы»: тусклая сухая кожа, выпадающие клочьями волосы, обломанные ногти, синяки под глазами. Масса тела вернулась к 43 кг. Я не контролировала чувство насыщения: либо голодала сутками, либо ела до боли в животе.

Я была перспективной спортсменкой — мастер спорта по прыжкам на батуте, призер различных международных и белорусских соревнований. Но погоня за «идеальной» фигурой все изменила. Спортсмены большую часть спортивного сезона проводят на сборе. Тебя кормят, ты ходишь на процедуры, тренируешься, работаешь с психологом по необходимости. После одной из тренировок меня подозвала психолог и начала что-то спрашивать. Я сначала отмалчивалась, но женщина словно вытянула из меня слова. Как-то рассказала про таблетки, похудение и рвоту. Не все факты, но значительную часть. Психолог обещала хранить секрет, но в этот же день рассказала все моему тренеру — вызвали родителей. Сейчас понимаю, что это лучший исход, а тогда очень обозлилась на врача, мир и тренера. Решила: «Знают двое, знают все». Психолог предлагала несколько вариантов лечения: отправиться в больницу или домой, заниматься с психотерапевтами. Но я предпочла остаться на сборах, а тренер взял меня под свою ответственность. Психолог взяла обещание, что я забуду про слабительные и мочегонные. Я пообещала не пить таблетки 40 дней. Продержалась 34 — мне показалось, что про меня забыли.

Лечения как такового не было. Никто не прорабатывал проблему, врач просто спрашивала, пью ли я таблетки и как чувствую себя без них. Через пару недель «терапия» закончилась. Мама водила меня и к другим психологам, но все твердили: родители плохие — не уследили, тренер плохой — худеть заставлял, спорт плохой — нужно закончить. Но я не виню никого в своей болезни.

Прошел ровно год, я тайно пила таблетки. Ненавидела тренировки. Наказывала себя и всячески издевалась. Безумно хотела закончить со спортом, но не знала, кем быть и что делать дальше.

Вес очень колебался — я то срывалась, то сидела на диетах. В мае 2017 года заболела ангиной, ничего не могла глотать. Перестала ходить на тренировки, а тренер не позвонил и не спросил, почему я не хожу. Появился повод больше туда не возвращаться. Прошел последний звонок, затем выпускной. Я сдала ЦТ и поступила в БГУ — жизнь кардинально поменялась. Я поняла, что все хорошо и без таблеток: настроение отличное, за вес меня уже не ругают. Нет смысла их дальше пить.

Какой вывод я могу сделать после всего, что со мной случилось? Похудение — это не достижение и не цель. Это не то, что осчастливит или избавит от комплексов и жизненных проблем, а в мыслях о еде и весе мы забываем главное — прислушиваться к себе и к своему телу.

Думаю, что нелюбовь к себе часто выражается таким жестоким отношением к своему телу. Я слепо верила, что оно мне что-то должно. Корила себя за съеденную конфетку только потому, что мне ее захотелось съесть. Вызывала рвоту, потому что эта конфетка приносила калории и так далее. Так жизнь превращается в мечту мазохиста. Если ты не любишь себя, то найдешь недостатки даже в самом, по твоему мнению, «идеальном теле». Здорово однажды понять, что ты интересный, хороший человек, с отличным чувством юмора, начитанный, успешный в учебе или работе. И все это точно не увидеть на весах.

Комментарий психотерапевта:

Василина Данилова 

— Булимия (от греческого «бычий голод») — расстройство пищевого поведения, схожее по признакам с нервной анорексией, и часто является одной из ее стадий. Нервная булимия включена в действующую Международную классификацию болезней (МКБ-10) в раздел «психические расстройства и расстройства поведения: расстройства приема пищи» и является поведенческим синдромом, связанным с нарушением физиологического состояния. В мире около 10% девушек в возрасте от 12 до 18 лет страдают булимией. Из них около 10% погибают от голода, осложнений медицинского характера или заканчивают жизнь самоубийством в депрессивной фазе заболевания. Тяжесть психического расстройства и отсутствие критического отношения к своему физическому состоянию часто не позволяют справиться с заболеванием самостоятельно. Данному расстройству подвержены люди с заниженной самооценкой, зависимые от мнения окружающих, и подростки в этом плане входят в группу риска.

История героини — типичный пример индуцированной нервной булимии, вызванной оценочным отношением значимых близких людей. Девочка имела оптимальный индекс массы тела для подростка нормостенического телосложения, позволяющий поддерживать здоровье всех систем организма, принимала себя и свое тело, гармонично развивалась в спорте на уровне поддержания состояния удовольствия от деятельности — то состояние, которое должны поощрять и поддерживать родители. Желание родителей простимулировать ребенка к достижениям без учета особенностей его психологического состояния в данном случае оказалось травмогенным фактором для подростка, разрушившим его неустойчивую самооценку.

Решившись на изменения, героиня не обратилась (при посредничестве взрослых) за помощью к специалистам (врачам-диетологам, консультантам по спортивному питанию), которые смогли бы контролировать ее физическое состояние и корректировать его безопасными для физиологии методами. Девочка осталась наедине со своим стыдом, страхом отвержения и единственным доступным источником условно безопасной поддержки — тематическими группами в социальных сетях. Так часто случается, когда родители/тренеры выдвигают требования к физической форме подростка, не предоставляя ему необходимой информационной и практической поддержки. И ребенок впадает в состояние сильной тревоги от желания соответствовать ожиданиям взрослых любой ценой, чтобы сохранить их любовь и поддержку. К сожалению, чем выше уровень тревоги, тем больше страдает логическое мышление и тем выше риск принятия ошибочных решений. В данном случае правильным было бы совместить усилия девочки и заинтересованных в ее спортивных достижениях родителей. Обратиться сначала к подростковому врачу, который смог бы оценить последствия и риски снижения массы тела для здоровья девочки, а затем к врачу-диетологу для разработки корректной и безопасной системы питания.

Ряд ошибочных действий привел к разрушению системы здорового питания, последствиями которого стали физиологические нарушения, срыв регуляции функции системы пищеварения, нарушение всасывания необходимых макро- и микроэлементов, электролитов, приводящие к нарушению водно-солевого обмена, остеопорозу, нарушению кроветворения и другим последствиям функционального и органического характера. В рассказе героини достаточно полно и ярко описана клиническая картина заболевания, добавить к этому можно разве что специальную терминологию. Стойкое нарушение физического здоровья повлекло за собой изменение психики — круг замкнулся. У таких людей постоянно что-то болит, кружится голова, подорвана вера в себя и свою ценность для окружающих, низкая самооценка и депрессивное состояние, утрачены контакт с реальностью и способность к самоконтролю. Они нуждаются в помощи извне, так как сами о себе позаботиться не в состоянии ввиду сильного морального и физического истощения (цифры на весах — всего лишь скрытые отеки от недостатка белка и нарушения баланса электролитов в организме).

Женщина-психолог, оказавшаяся (или постоянно работающая) в тренировочном лагере, по внешним признакам заподозрила проблемы в состоянии здоровья девочки и верно провела диагностическую беседу. К сожалению, настоящего контакта не получилось. Глубокое внутреннее одиночество героини из-за отсутствия безопасного контакта с авторитетными взрослыми не позволило ей поверить в то, что ей желают добра. 

В данной истории все закончилось хорошо для героини. Спасением для нее стало разочарование в значимых взрослых, чьей любви (в необходимом ей объеме) она так и не дождалась. Хотя очень старалась быть для них самой лучшей, достойной любви, быть гордостью и надеждой для родителей и тренера. Девушка выбрала возврат к целостности своей личности. Кто я? Какая я? Для кого я живу? Важна ли я самой себе? Что делает меня счастливой по-настоящему? — очень важные вопросы для восстановления самооценки. И крайне необходима настоящая, глубокая по уровню переживаний поддержка близких и значимых людей. Сейчас, будучи более взрослой, девушка берет на себя 100% ответственность за свои прежние решения, но в то время, когда описанные события разворачивались, именно взрослые должны были обеспечить условия сохранения здоровья своего ребенка и взять на себя большую долю ответственности за ее состояние. Подростковый период — время повышенной уязвимости и становления личности для наших детей. Родителям следует быть очень чуткими к состоянию подростка.